Штрихи и размышления

Хорошо помню, как после вручения мне знака отличия «За заслуги перед городом Рыбинском», сотрудники ряда газет обратились ко мне, чтобы я попод­робнее рассказал о себе, и я обещал это сделать редактору газеты «Ры­бинская среда» Н.В. Романову. И вот, по прошествии ряда лет, появились эти «штрихи».

Когда летом 2007 года я узнал, что решением Муниципального Совета Рыбинска награжден этим знаком, мне стало, скажу откровенно, как- то не по себе. Уж слишком значимо название этого знака. К тому же, как я потом ощутил, в основном оцени­валась моя работа в партийных ор­ганах и в качестве депутата горсо­вета, которым я был более 20 лет. Но ведь работа любого человека такого уровня, я имею в виду секретаря райкома, секретаря горкома партии, зависит от работы многих и многих. И при торжественном вручении этого знака я сказал, что эта награда воплощает труд многих, и назвал це­лый ряд руководителей, без кото­рых, возможно, никаких «заслуг пе­ред городом Рыбинском» и этой на­грады не было бы. А потом через не­которое время я стал вспоминать свою трудовую деятельность в Ры­бинске.

По месту рождения я не рыбинец, а из соседней Ивановской обла­сти, но город Рыбинск давно стал моим родным городом. Приехал сюда я в 1957 году после окончания Московского института  стали имени И.В. Сталина. Выбрал Ры­бинск по двум причинам. Во-пер­вых, на последнем курсе института я женился на моей однокурснице Гале — Галине Павловне Соловь­евой, до замужества Бондаревой. А распределяли тогда выпускников института по заявкам предприятий. Надо было найти то предприятие, где заявка была на двоих. Таким ока­зался Рыбинский завод дорожных машин (тогда еще Щербаковский).

Во-вторых, недалеко от Рыбин­ска, в городе Ярославле жила моя мама с младшей сестрой и братом, и другие родственники. Так мы и ока­зались в Рыбинске и поступили с ав­густа 1957 года работать на завод до­рожных машин.

И рабочий стаж распределился у меня на две почти равные части — завод дорожных машин и партий­ные органы.

А на заводе зачастую делалось то, что шло во славу города Рыбинска. Первые 8 лет я работал по специ­альности, полученной в институте — литейное производство. Считаю особо важной для себя работу масте­ром на формовочном участке сталь­ного литья. Именно эта работа на­учила меня работать с коллективом, устанавливать взаимоотношения между людьми. Надо было знать не только какие виды работ наиболее близки каждому формовщику, но и состав их семей, условия жизни, об­щий уровень доходов и др. Отрадно, что именно на моем участке впервые была внедрена работа нескольких формовщиков на единый наряд.

Работа в отделе главного метал­лурга запомнилась тем, что мне по­ручили спроектировать новую более мощную, чем была, вагранку — это печь для выплавки чугуна, а через пару лет была сооружена рядом дру­гая вагранка, спроектированная моей женой. И над литейным цехом возвысились искрогасители, хорошо видимые с перрона железнодорож­ного вокзала.

А мои знакомые говорили "Вот наши головы как высоко забрались".

Ряд лет я работал начальником техбюро литейного цеха. Всегда была нацеленность на что-то новое, передовое.

Расширяли отливку в кокиль (ме­таллические формы). Приезжали из других городов перенимать наш опыт. Внедрили отливку из магние­вого чугуна. Я ездил за опытом в Харьков. Работа нравилась.

Коллектив цеха был большой, бо­лее трехсот человек. Но в 1965 году в моей трудовой жизни произошел первый крутой поворот. Директор предложил мне должность замести­теля главного инженера по экспорту. Тогда руководство страны поставило задачу увеличить экспортные по­ставки, в том числе и дорожных кат­ков. При этом не только в страны СЭВ (Совет экономической взаимо­помощи), но и в развитые капитали­стические страны.

Серьезные задачи были постав­лены перед конструкторами и тех­нологами. Были созданы бюро на­дежности и долговечности и экс­портные бюро.

В эти годы начались поставки на экспорт в тропические страны.

Дел у меня было невпроворот. Даже в отпуск четыре года подряд мне не удалось уйти. Поставки на экспорт резко возросли. Например, в 1967 году 18% всех выпущенных за­водом катков ушли на экспорт.

Катки Рыбинского завода до­рожных машин поставляли более чем в сорок стран мира. В этом была большая заслуга коллектива, ну и где-то моя. Очень важной оказалась и моя поездка за границу. Сначала предполагалось, что она будет трех­месячной, и будет носить, скорей всего, инспекционный характер и позволит воочию убедиться, как ра­ботают наши катки, какие замеча­ния и прочее. Но все изменилось сразу после моего прибытия в Дакку, столицу Восточного Пакистана. Ока­залось, что не хватает технических специалистов, и мне предложили по­работать в этом качестве, в качестве специалиста в/о "Трактороэкспорт".

К тому же назначили меня руководителем группы, которая оказалась исключительно хорошей и работо­способной.

Отмечу, что советская техника не подвела. Хотя замечания были, и по нашим предложениям на заводах их устраняли. Шли месяцы, и мне не­стерпимо хотелось домой, в родной Рыбинск. Но меня стали уговаривать продлить командировку годика на 2- 3, перевезти жену с сыном. Я кате­горически возражал. А тут еще один поворот - не оказалось специалистов у другого торгового объединения. Попросили меня с товарищами за­пустить в работу водоперекачивающий насос. Поставили рядом три на­соса: немецкий, американский и японский, и мы победили! Был за­ключен контракт на поставку из СССР несколько тысяч насосов.

А через несколько недель угово­рили меня запустить двигатель для  производства электроэнергии в од­ном из поселений. В маленькой мо­торной лодке проплыли километров 100 от Дакки. Подобный двигатель увидел впервые. Спасибо родному институту стали. Там была военная кафедра и нас готовили на долж­ность заместителя командира танко­вой роты по технической части. А потом я еще проходил в Казани сто­дневные высшие офицерские курсы, где не только водил танки днем и ночью и стрелял из них, но и производил разные ремонтные ра­боты, в том числе и по двигателям.

Потому что тот двигатель чем-то напоминал танковый. К сожалению, инструкция к нему вопреки прави­лам была только на английском языке, тем не менее, все расконсер­вировали и все подготовили. В ко­нечном счете, все закончилось ус­пешно, и энергетики вновь меня стали уговаривать продлить коман­дировку. Еле отбился, обратившись к руководству завода.

По возвращении домой продол­жилась моя работа, в том числе и по поставкам катков на экспорт. Марку завода, а значит и Рыбинска, узна­вали все большее число стран.

А в Москве мне сказали, чтоб я готовился в новую загранкоманди­ровку, на сей раз в Италию. Стал готовиться. И тут очередной крутой по­ворот. В дни, когда отмечалось 100-летие со дня рождения В.И. Ленина, меня избрали секретарем парткома завода дорожных машин.

И закрутилась жизнь по-новому. Ведь одно дело заниматься партий­ной работой на общественных нача­лах и совсем другое - профессио­нально. На платной основе.

А вообще-то активной обще­ственной работой я начал зани­маться со школьных лет. В 1950 году после возвращения из Эстонии в родные края, я поступил в 9-й класс одной из школ города Иваново. Не­ожиданно меня утвердили старостой класса, а когда я учился в 10-м, меня избрали председателем учениче­ского комитета школы и членом школьного комсомольского бюро.

В 1957 году в институте уже на первом курсе избрали в состав институт­ского комитета комсомола.

Работая на заводе дорожных ма­шин, я был избран секретарем бюро комсомола литейного цеха, а затем и заместителем секретаря комитета ВЛКСМ завода. Так что в комсо­мольские годы я накопил богатей­ший опыт работы с людьми, кото­рый мне очень пригодился впослед­ствии. На заводе же меня утвердили пропагандистом. Вел занятия в цехе, где слушателями были только рабо­чие. Потом три года после заверше­ния пребывания в комсомоле и не будучи членом КПСС, я продолжил активно заниматься общественным делом.

К тому же обучался я в вечернем университете марксизма-ленинизма при Рыбинском горкоме КПСС. И хотя мне неоднократно предлагали вступить в партию, но я, говорю об этом откровенно, считал себя к этому не готовым. И подал заявление о вступлении в КПСС, когда уже ра­ботал заместителем главного инже­нера. Заводские коммунисты меня единогласно приняли в партию, а вот на бюро ГК партии такого единоду­шия не было.

Через два года меня избрали сек­ретарем партбюро заводоуправле­ния, а затем и заместителем секре­таря парткома завода. Так с апреля 1970 года я стал работать в партии на профессиональной основе.

Работа секретаря парткома поз­волила узнать многих работников за­вода ближе. Сколько же среди них и среди коммунистов, которых было более 300 человек, и среди беспар­тийных, оказалось замечательных людей. Но период моего секре­тарства совпал с периодом, когда на заводе возникли серьезные трудно­сти. Дело в том, что в стране шло широкое жилищное строительство, и на смену так называемым хру­щевкам стали строить и более ком­фортабельные и более высотные дома. А поскольку наш завод входил в состав Министерства строитель­ного и дорожного машинострое­ния, то ему поручили изготавливать совсем не профильную продукцию — оснастку для производства труб мусоропроводов под названием «крокодил». Руководство завода было вынуждено часть работников направить на изготовление этой оснастки. Это отразилось на выпол­нении плана. И в городе говорили: «крокодил» съел Дормашину». По­скольку план не выполнялся, то и оценка деятельности предприятии в партии была соответствующей, а я стал одним из самых критикуемых в городской парторганизации секре­тарей парткомов. В общем, ждал от­четно-выборного собрания и хотел вновь вернуться на производство. Но тут случился очередной крутой по­ворот: мне предложили перейти на работу в райком партии. Тогда город был разделен на два района — Про­летарский и Центральный. Да еще сказали, что буду секретарем по идеологии. Честно скажу, - я воз­мутился. "Я же технарь, а идеоло­гией напрямую никогда не зани­мался». Но мне разъясняют, что я в резерве, что меня хорошо знают, что я один из лучших пропаганди­стов и политинформаторов, и что имею опыт организации политиче­ской учебы, работы, товарищеских сходов и добровольной народной дружины, совета общественности микрорайона, работы с подшефной школой и т.п.

В общем, с февраля 1973 года я стал секретарем Пролетарского РК КПСС, затем, в августе 1980-го, был избран секретарем Рыбинского ГК КПСС, а в декабре 1986 года — вто­рым секретарем Рыбинского ГК КПСС. Скажу прямо, партийная ра­бота оказалась не только очень от­ветственной, но и очень интересной и разнообразной. Мы занимались не только организацией партийной учебы и массово-политической ра­боты, но и народным образованием, здравоохранением, культурой, физ­культурой и спортом, средствами массовой информации и взаимодей­ствием с правоохранительными ор­ганами, и прежде всего с милицией, и работой общественности по про­филактике правонарушений и др.

И оказалось, что в этой работе много конкретики, своего рода и план в идеологической работе по­явился. К примеру, в городах, в за­висимости от численности населе­ния, были установлены нормативы по количеству людей, занимавшихся художественной самодеятель­ностью, по охвату людей, занимав­шихся физкультурой и спортом, по количеству мест в учреждениях куль­туры, по организации отдыха и т. д. Всё это требовало развития матери­альной базы, потому был разработан и утвержден план строительства объ­ектов культуры, спортплощадок, са­дов и парков. Замечу, что по боль­шинству показателей наш город нор­мативы выполнял. Я уж не говорю о той конкретике, когда в должности второго секретаря горкома КПСС курировал экономику. Одно строи­тельство жилья чего стоит.

В горкоме регулярно проводили штабы по строительству жилья. На них присутствовали все руководи­тели строительных организаций и директора тех предприятий, что вели строительство жилья своими си­лами. Накануне таких совещаний я обходил все стройки, чтобы узнать положение дел и какая требуется по­мощь. На это уходило не менее 10 часов.

А ведь в городе ежегодно сдавали многие десятки тысяч квадратных метров жилья. Иногда по 120 тысяч. Это заслуга многих руководителей города. Честь им и слава.

Одна из главных задач, решае­мых партийными органами, в том числе конкретно мной — это подбор кадров. Номенклатура их была до­статочно широкой. При этом надо было иметь резерв кадров, вести его подготовку. Ведь сталинское опре­деление "Кадры решают все" было действительно не только в те вре­мена, но и во все последующие. А в Рыбинске кадры в период моей ра­боты были замечательными, и от­вечали высоким требованиям. И не случайным было утверждение "Ры­бинск — кузница кадров". Целый ряд наших товарищей направлен на работу в Ярославль. Назову только часть партийных работников. Это бывшие секретари Рыбинского гор­кома КПСС Морозов, Уров, Зараменский, Бордунов, Кондрашова, секретарь Пролетарского РК КПСС Парнов, секре­тарь парткома моторострои­телей Калинин. В 1987 году и мне настойчиво предла­гали перейти на работу в вы­шестоящие партийные ор­ганы. Но я сказал, что из род­ного города Рыбинска ни­куда не уйду, а если не устраивает уровень моей ра­боты, то прямо об этом ска­жите, и я сразу подам про­шение об освобождении. В конце концов, мне сказали, что пусть этот разговор останется Между нами. И я об этом сообщаю - впервые.

Годы партийной работы оста­вили много воспоминаний. Сейчас ходишь или едешь по городу, и все­гда в памяти возникает что-то. Я уж не говорю о массовой застройке микрорайонов или о каких-то от­дельных важных объектах, таких, как, например, больница им. Пиро­гова или дворец культуры. Мне па­мятно строительство здания Проле­тарского РК КПСС. Сколько суб­ботников там провели, как заселя­лись, осваивали. Как отрабатывали систему работы бюро райкома. Четко взаимодействовали, так как все трое — Парнов, Рубцов и я - прошли хорошую школу работы на промышленных предприятиях, в том числе каждый поработал и сек­ретарем парткома.

А сколько было сделано в плане подготовки и проведения 200-летия города Рыбинска и награждения его орденом Трудового Красного зна­мени! Так, например, в Мариевке стоит стела с изображением ордена Трудового Красного Знамени, сло­вами "Слава Труду", а на вершине серп и молот. Отвечал за оформле­ние Пролетарского райкома к празд­нику я. В числе прочих был и этот знак. Памятен мне и знак на самом въезде с Ярославского шоссе на окружную дорогу. Дело в том, что сначала предполагалось торже­ственно открыть окружную дорогу после ее полного завершения. Но по­том решили открыть первую часть, т. е. до въезда в Мариевку. И по­ручни! мне организовать изготовле­ние въездного знака. Попросил ди­ректора судостроительного завода им. Володарского Мелехина В.Б. В определенный срок все было сде­лано. Предполагалось, что это будет временный знак, а потом думали сде­лать другой, более основательный. Но еще раз подтверждается пого­ворка "нет ничего более посто­янного, чем временное" — знак этот стоит 34 года.

Часто бываю в общественно-­культурном центре. А ведь он по­строен по нашей, в том числе и лично моей, инициативе. Мы убедили об­ком КПСС и ЦК КПСС в необходи­мости строительства в нашем разви­вающемся и численно растущем Ры­бинске Дома политического просве­щения. И здание на партийные деньги было построено.

Когда прохожу у здания Центра детского и юношеского творчества на проспекте Ленина, не могу не вспомнить о том времени, когда в Рыбинске ликвидировали райкомы, и встал вопрос, как использовать зда­ния, в котором работали органы вла­сти. Оба здания были построены на паритетных началах: за счет госу­дарственных и партийных средств. Бюро решило безо всяких споров здания по ул. Рабочей, где работали Пролетарский РК КПСС и райис­полком — передать исполкому гор­совета. Сейчас здесь располагается администрация города Рыбинска. А вот по бывшему зданию, где распо­лагался райком и работал Централь­ный райисполком, мнения разо­шлись. Часть товарищей настаивала на том, чтобы оно осталось в ведении горкома КПСС и чтобы часть поме­щений сдавать в аренду, тем самым пополнять партийный бюджет. На­помню, что тогда уже во­всю шла горбачевская пе­рестройка, и деньги засо­ряли мозги. Но другое предложение было — и я его поддерживал — пере­дать это здание для детей.

И мы победили. ЦК КПСС нас поддержал. Передали здание на баланс Рыбин­ского горсовета, и теперь в этом здании вот уже чет­верть века занимается мо­лодежь.

По долгу службы, мне часто приходилось общаться со мно­гими известными людьми — космо­навтами, строителями, поэтами, пи­сателями и другими. Я их знакомил с городом, обязательно привозил в наш музей, показывая достопримеча­тельности. Всегда с благодарностью вспоминаю Л.М. Марасинову, кото­рая потратила много личного вре­мени, знакомя меня с Рыбинском. И в середине 1980-х годов появилась идея о присвоении нашему городу статуса исторического города. Раньше эта идея не возникала по­тому, что город был закрытым.

В моем кабинете рождались все исходные материалы для Мини­стерства культуры РСФСР. И, в конце концов, нашему городу это высокое звание было присвоено. Был создан оргкомитет под моим председательством, которым была разработана обширная программа "Исторический город". К сожале­нию, из-за политических событий осуществить ее полностью не уда­лось. Но в будущем — и я в этом уве­рен — эта программа будет допол­нена и воплощена в жизнь. Наш Ры­бинск этого заслуживает.

После событий августа 1991 года и запрета деятельности КПСС в но­ябре 1991-го я вернулся на завод до­рожных машин («Раскат»). А с ян­варя 1995-го вышел на пенсию. Про­должаю заниматься активной обще­ственной деятельностью, являясь членом КПРФ. О своей работе и о своей позиции, о происходящем в стране регулярно информирую рыбинцев в своих публикациях в социальных сетях, а также в ряде газет и прежде всего "Советской Ярославии", "Рыбинских известиях". "Рыбинской среде" и других.

Роберт СОЛОВЬЕВ  ветеран труда