Политика

Компания «Свеза», принадлежащая сталелитейному и фанерному магнату Алексею Мордашову, начала подготовку к строительству в Вологодской области практически на берегу Волги гигантского ЦБК. Новое предприятие будет в 7 раз крупнее Байкальского комбината, едва не погубившего озеро и закрытого лишь после прямого распоряжения президента. Теперь же мордашовский ЦБК может угробить Волгу, а заодно и здоровье 60 млн россиян, проживающих на её берегах.

Они затерроризировали Москву. Угрожали, сажали, били. Обычных людей и лидеров. Потеряли человеческий облик. «Мы не люди, а дубины». Ничего не помогло. И дождь не стал помехой. Снова десятки тысяч мирных граждан на митинге. В центре России. Как пример для всей страны. Как доказательство, что власть не уверена, не знает, что делать. Как осиновый кол, вбиваемый в мафию.

Накануне митинга 10 августа, некто Бокова – член Совета Федерации, предложила указать в законе места проведения митингов. Другими словами, крупный госдеятель путинского разлива, предложила отменить 31 статью Конституции, которая ограничений не предусматривает. Главное, что желает начальство – загнать людей в резервацию, подальше от тех мест, где они «отправляют власть» — Кремля, Госдумы, мэрии, избиркомов. Дескать, вы там возмущайтесь вдали и расходитесь по домам.

Три дня потребовалось прокуратуре и следственному комитету, чтобы обнаружить, что 27 июля в Москве были массовые беспорядки. Кропотливая работа. Массовые беспорядки в Москве 27 июля, безусловно, были: правоохранительные органы получили приказ хватать и бить всех подряд, превратившись вдруг в каких-то бесчинствующих оккупантов, которым все можно, потому что город как бы отдан им, как в средние века захватившей его армии. Но протестующие победили...

На прогулке мои сокамерники замечают, что у меня красная шея. Через час чувствую, что горят лоб и кожа вокруг глаз.Ночью просыпаюсь от того, что лицо, уши и шея горят и колются. Утром встал, и увидевший меня сокамерник, вытаращив глаза, сказал: тебе срочно надо к врачу. Пришедшая фельдшер посмотрела на меня таким же взглядом и сразу вызвала скорую. Что я думаю по этому поводу? Или даже сформулируем прямо: считаю ли я, что меня могли отравить?