Общество

Известный скандальными высказываниями член комитета Госдумы по труду и социальной политике Сергей Вострецов снова отличился, на сей раз он предложил специфический способ утилизации просроченных продуктов, а заодно и борьбы с бедностью — отдавать просрочку малоимущим. Тут ведь и массовыми отравлениями, которых, кстати, немало в последнее время по стране, может обернуться. Но речь не только об объективной вредоносности данного предложения Вострецова, но и о его (а возможно, и его сопартийцев) принципиальной позиции, согласно которой, например, безработные являются «зажравшимися лентяями», как он уже говорил. А разве стоят такие лентяи уважения? Конечно, нет, вот пусть и едят испорченные продукты. Логика, очевидно, такова.

В случае финансовых затруднений региональные операторы по обращению с твердыми коммунальными отходами получат помощь от государства. Об этом сегодня сообщают "Известия".

По предварительным данным, на поддержку могут выделить 12 млрд рублей, рассказал глава Минприроды Дмитрий Кобылкин.

По его словам, средства будут выделяться исходя из потребностей конкретного региона. В первую очередь, власти ожидают массовых отказов россиян от оплаты новой услуги.

Никакие они не консерваторы, эти путинские клевреты и пропагандисты. Они либералы и власовцы - только глупые, жадные и невежественные. Назвать страну, в которой миллионы людей поднялись в 1941-1945 защищать ее ценой своих жизней, «тупиковой ветвью человеческой эволюции» может только круглый идиот и идейный пособник гитлеровцев (по тупой жадности и невежественному самодовольству ставший таковым). Смердяковщина («умная нация-с да завоевала б глупую-с») суть ельцинизма-путинизма. Жалкие лакеи, дорвавшиеся до благ «цивилизации»!

Они молча и сумрачно ехали туда, куда им велели, бормоча под нос: "Меня как котёнка взяли за шкирку и отправили..." Кто-то ещё тихо возмущался, что отправили именно его, а не других сослуживцев. Такой порядок не случайно называют добровольно-принудительным, поскольку по-настоящему ведь никого под дулом автомата не сгоняют, а люди ведутся лишь на неформальную угрозу дисциплинарного наказания. Добровольные рабы не вызывают у меня симпатии или, тем более, уважения, но сочувствие к ним я всё же испытываю, поскольку в любом случае по отношению к ним проявлена вопиющая несправедливость, с которой они сами, к большому сожалению, готовы мириться.