О пользе прессы

Пока мы благополучны, мы из эгоизма, из чувства самосохранения стараемся не  замечать  вокруг себя страшное и болезненное.  Мы видим женщин, обезображенных пьянством.  Видим обрубки  людей на колясках, и возле них – банки для подаяния. Мы знаем, что они живут на улице. Их  нищета, унижение и беспросветность – за гранью  человеческого. Но стараемся об этом не думать. Проходим скорее, отвернувшись и сморщив нос… Мы боимся об этом задуматься, потому  что, если задуматься – может быть,  жить не захочется.  

Кроме того,  мы уверены, что нас от этих людей отделяет пропасть,  мы никогда не можем оказаться на их месте.  Но вот слушаешь  какую-нибудь историю - повесть пошедшей под откос жизни. Другую, третью, четвертую.  И с беспощадной  ясностью понимаешь - погибнуть - до невероятности просто. И все эти люди, ныне выпавшие из общества – когда-то знали лучшие времена, жили в сравнительном благополучии.  Ничего особенного, чего другие не делают, они не делали, жили так, как многие живут.  Но в какой-то момент собственная слабохарактерность, равнодушие и отчужденность близких сплетаются в роковой  узел, в роковое событие, после которого человек уже не может подняться, остается только падать. Общество от него отворачивается, родные на нем ставят крест, и все его барахтанье, все попытки выбраться из болота – бесполезны, обречены… Все мы бывали и безрассудны, и преступны по отношению к  себе. Если мы не оказались на месте этих людей – значит, нам повезло. Это не наша заслуга, а милосердие судьбы.

Привычные переборцы, которые ходят за покупками в «Магнит» и в магазин «Переборский», уже не обращают внимания на безногого  инвалида Леху.  Он сидит на своей коляске напротив  входа в магазин. Принимает от людей, кто чего даст. Иногда ему дают деньги. Чаще – какую-нибудь еду, купленную только что в «Магните». Возле его коляски, на бетонном парапете клумбы, часто сидят Лехины друзья. Досужий дворовый народ опекает беспомощного. Он, с отрезанными под корень ногами, на коляске-развалюхе, полностью зависит от их великодушия. Они сами почти в таком же положении, как Леха. Бездомные, непутные, отвергнутые родными. Но у них то преимущество, что ходят на своих ногах. И жалея того, кто живет еще беспросветней, помогают чем могут. Утром кто-нибудь приносит ему бутылку с водой, иногда – еды. Отвозят в кусты по нужде, стригут, бреют. .. Инвалид-колясочник живет на улице, ночует под открытым небом. Почему так случилось, как он оказался без ног и без крыши над головой? Он рассказал мне об этом. Сам попросил написать о нем в газете. Леха, бездомный, боится зимы. И надеется, что статья в газете ему поможет. Чем? Оформить инвалидность, которой он до сих пор  не получил. Устроиться куда-нибудь под крышу, чтобы не замерзнуть  этой зимой.

Вот его рассказ.

Меня зовут Калачев Алексей Федорович, 1969 года рождения.  Родители  мои с Арефина, там я провел свое детство.  У нас  был свой дом.  Все рядом – река, лес. До леса – как вон до тех кустов. До речки – как вот до этого дома. Хочешь – иди за ягодами, хочешь, на рыбалку. Родни у нас много. У бабушки семеро детей, представь, сколько родни.  Приезжали  часто. Кто-нибудь приедет, бабушка мне сразу:  Леша, давай в лес за малиной! Пироги будем печь… Потом родители уехали в Рыбинск. Я остался с бабушкой. Мне было шестнадцать лет, когда бабушке стало плохо.  Ее забрали в Рыбинск, за Волгу, к папиной сестре. Потом ее разбил паралич, потом она умерла. Бабушку похоронили, а меня в тот же день – в Афганистан. В день похорон. Это было 1987 году, в октябре.

И вот, оказался в Афганистане.

- Страшно, да?

-  Страшно первые две недели. А потом – что будет, то и будет… Я был водитель-механик бронетранспортера.

- Были ранения?

- Два ранения. Одна контузия и штыковое ранение в живот.

- Есть награды?

- Есть. Медали. «От благодарного афганского народа», и другие…Вернулся на Родину с «красными льготами», значит -  службу нес за границей. А с красными льготами на работу никуда не брали.

- Почему?

- Третий сорт, некондиция… Люди с ранениями, контуженные. Не стремились таких брать…До армии гулял с девушкой, она меня ждала. Вернулся, поженились. Родили дочь. Прожили пятнадцать лет. Потом жизнь почему-то стала поворачивать в плохую сторону, почему,  я не знаю…Развелись в 2002 году. Я еще был при ногах. Говорит – давай мне паспорт. Я дал – она меня выписала из квартиры. Как – не знаю, бумаг никаких не подписывал.

- А квартира  чья?

- Эту квартиру нам теща купила.

- А у вас своя квартира была?

- Была. Мы ее продали, и машину купили. Жена после развода разобрала машину на запчасти, и сдала. А машина продолжает числиться на мне. Из налоговой идут на меня проценты…В  2010 году в январе я потерял ноги.

В этом месте Алексей Калачев задумался.  Сказал:

- Я встречался с батюшкой. Он мне дал брошюрку. Там написано: Алексей – защитник, но под конец его жизнь превратится в ад.  Это правда. Под конец превратилась в ад…

- Ну почему же конец? Ведь еще не конец.

- Ну да. До зимы еще несколько месяцев… А потом – что мне делать? Замерзну, и все.

Он рассказал, как потерял ноги.

- Я получаю афганские, две сто девять. В тот день получил, встретил друга, и пошли к нему выпить. А жена его нас встретила бранью. Мы ушли. Я говорю – пойдем к приятелю, там выпьем. А он говорит – давай здесь на трубах выпьем. Выпили. Потом он ушел домой, а я остался спать на трубах.  Тело было на трубах, и ничего, не замерз. А ноги на земле. Проснулся – батюшки, не могу встать.  Ну потом все-таки  встал, расходился. Пришел к бывшей жене ( я к ней иногда заходил).  Она посмотрела на мои ноги, и – в скорую. Скорая приехала, меня увезли. Привезли  в больницу – и сразу на стол. Сразу мне ноги отпилили по колено.

И началась для Алексея Калачева жизнь человека  беспомощного, полностью зависимого от окружающих.  Лежал в соцпалате  на Мехзаводе и в Переборах. В соцпалате  ему  не понравилось.

- Нас в палате трое, я и еще два мужика. Они оба ничего не соображают, только  едят и спят. И поговорить не с кем. Значит, поешь, ляжешь в постель, отвернешься к стене – заснешь.  Встанешь, коляску выкатишь в коридор, нальешь кипятку. Кофейку  сделаешь, попьешь – и опять под одеяло. Все. Больше нечего делать…Я чуть с ума не сошел. Просил – переведите меня в другую палату. Переведите к нормальным мужикам, чтобы можно было поговорить, а на мое место положите какого-нибудь безголового, которому все равно…Мне-то не все равно. Я без ног, но я не дурак. Им надо только есть и спать – а я хочу с людьми поговорить…Просил, просил. Они не перевели, даже не слушали…Потом одна санитарка положила на меня глаз, захотела к себе домой взять. Я сказал: во-первых, ты от меня устанешь, а во-вторых, это не житье. Но согласился. Думаю, здесь больше полгода не держат, куда мне потом. Она меня перевезла. Пожили. Вижу – она больше меня пьет. Ее там в больнице попросят, например  – поухаживай за нашей бабушкой. И дадут – двести, триста рублей. Утром приходит с дежурства – а в руках две бутылки, полных. Сядет к столу, выложит закуску, пьет. И мне наливает. Ну, я конечно, выпью, что я, промахнусь? Все деньги у нас уходили на водку. Нет, думаю, надо отсюда рвать. Попросил знакомых, они меня спустили вниз, я и дернул. 

Алексей проехал на своей коляске весь путь от Мехзавода до Перебор. Но отчаянная жизнь не кончилась. Вскоре у него украли документы.  Афганские две тысячи получал на почте только благодаря тому, что его знали и жалели. Брат выправил ему паспорт. Сестра решила взять его к себе домой. Но жить с инвалидом нелегко. Алексей почувствовал, что им тяготятся, и ушел. Снова стал жить на улице.  Начались холода. Опять отморозил ноги – то, что от них оставалось. Увезли в больницу, отрезали ноги начисто.  И теперь – то, что есть.

- Две тысячи за Афганистан хватает на неделю, на две. Потом – выезжать к магазину, и кто что подаст. Совести у меня уже никакой – потому что кушать хочется каждый день…Насчет одежды тоже – кто что даст. Насчет коляски – первую коляску купил мне брат. Она уже развалилась. Вторую купил я - развалилась. Третью мне дали, старую, она тоже развалилась. Эта у меня четвертая – и скоро развалится. Тогда я сяду вот на эту тумбу – и все…Помогают только друзья. Если б не они – я бы давно сдох. Помогают помыться, побриться. Документы хранят. Иначе  украдут, вытащат у сонного. У меня уже телефонов сколько вытащили. Деньги  вытаскивают. Засну – и делай со мной, что хочешь. Что я могу? Я беззащитен…Меня  угостят – ну что я, откажусь? Выпью, подремлю, хоть  во сне забудусь…Зимой, бывает, целый день без горячего.  Я же мерзну, я же голодный как собака. Нальют, выпьешь – хотя бы согреешься…

Жена Алексея Калачева не здоровается с бывшим мужем.  Сестра пыталась ему помочь, хотела оформить инвалидность. Выяснилось, что без прописки оформить инвалидность нельзя. А прописки у него нет.

                                                      ***

Эта статья была напечатана в одном из летних номеров газеты «Рыбинская правда». Теперь мы рады сообщить, что наша публикация не прошла бесследно.  Те, кто должны этим заниматься, а именно, органы социальной защиты граждан,  наконец обратили  внимание на бедствующего  инвалида-афганца.  Ныне Алексей Калачев находится в соцпалате   четвертой переборской  больницы.  Он здоров, чувствует себя хорошо, доволен  условиями  проживания.  Тем временем готовятся документы для оформления инвалидности.  После этого его переведут в дом инвалида.

Что получается? Безногий Леха Калачев целый год жил на улице, никто на него не обращал внимания. Чиновники отказывали ему в оформлении инвалидности,  потому что нет прописки.  А без прописки инвалидность нельзя дать, даже если у тебя ноги отрезаны под корень.  Стоило  нам, прессе, заняться этим вопросом – и оказалось, что все решаемо.  Социальные чиновники забегали,  и в течении  недели устроили  Калачева в больницу.   И  отсутствие прописки, выходит, не является фатальным препятствием  для оформления инвалидности  безногому человеку.

И снова становится ясно - чиновники больше всего боятся огласки. Поэтому нам прежде всего нужна самоорганизация,  с помощью которой  мы сможем делиться информацией и  делать эту информацию достоянием общественности.

И вот на какую мысль это наталкивает.

Власти все-таки навязали нам ювенальную юстицию.  Во многих городах и областях уже созданы родительские комитеты с целью – не допустить чиновничьего произвола  и огульного изъятия детей из семьи.  Нет сомнения, что  внедрение ювенальной юстиции будет идти по уже проверенному сценарию.  Сценарий приблизительно таков – сверху спускают план, и чиновники на местах, чтобы показать свое усердие,  бросаются этот план выполнять и перевыполнять. Справедливость, здравый смысл, благо общества – все это перечеркивается жирным крестом, и остается одно – желание угодить начальству, показать рвение. Так будет и с ювенальной юстицией. Сверху  спустят план – столько-то детей изъять из семьи.  И наши местные ювенальщики  ревностно  бросятся показывать свою продвинутость, гуманизм, либерализм и всяческое европейство.  Начнут отбирать детей налево и направо, по делу и без дела, с одной только мыслью – выполнить спущенный сверху план, а в идеале – и перевыполнить, заслужив особо  милостивый  кивок начальства.

Чтобы этого не было – что делать? Создать родительский комитет.  И  через родительский комитет, с помощью сайта  «Советской Ярославии» – доводить до общественности  каждый случай незаконного  изъятия детей из семьи, каждую  попытку отнять ребенка по надуманным причинам.

Если вы узнаете о подобном случае - сообщите нам, и мы сделаем его известным всему  городу  и всей области.

Если вы узнали, что ребенка отдают  иностранным  усыновителям, хотя у него имеются родственники, которые  согласны его взять – звоните в   рыбинский горком  КПРФ  по телефону  222-986, с двух до шести в рабочие дни.