О России, которую профукали, и как областные чиновники прошляпили круглую дату

Разговаривала на митинге с молодым челове­ком из группы обманутых дольщиков. Поговори­ли и на общеэкономические темы, и вдруг от него слышу фразу: «Россия до революции была житни­цей Европы». Да, подумала, второе поколение оболванивают оранжевые писаки. Третье десяти­летие лукавые политики озвучивают мифы о сель­ском хозяйстве царской России: мол, Россия до революции производила такой избыток хлеба, что была главным экспортером хлеба за границу. А потому - даешь фермерское хозяйство!

Но практика разрушения коллективных круп­ных хозяйств, начавшаяся после указа Ельцина 1992 года, подорвала продовольственную безо­пасность страны. Вот уже и съезды сельхозпро­изводителей проводятся под весьма красноречивым названием «Сельсовет». И уже правительство и Президент осторожно высказываются в защиту кооперации в сельском хозяйстве. Пыл разруше­ния поумерился, когда производство продуктов питания в России уменьшилось на 30% по срав­нению с советским периодом.

В Ярославской губернии прозевали 100-лет­ний юбилей - 26 января 2013 года исполнилось 100 лет со дня первого съезда кооперативных уч­реждений Ярославской губернии. Но кто ж из ны­нешних ярославских властей знал, что такой юби­лей надо отмечать? Ветры в пользу кооперации задули в положительную сторону тремя месяца­ми позднее, когда Президент высказался о пользе кооперации в сельском хозяйстве. А наши мест­ные промахнулись.

Миф о крепком хозяине

В Ярославской областной библио­теке им. Некрасова хранится 39 вы­пусков земской статистики, которая наглядно характеризует состояние производительных сил в сельском хо­зяйстве Ярославской губернии в кон­це 19-го и начале 20 века. Надворная перепись 1902 года свидетельствует, что безлошадных крестьянских хо­зяйств в Ярославской губернии было 35,2%, а без наделов земли было уже 7,3% хозяйств. Последняя цифра го­ворит о полном разорении крестьян­ского двора. В 1902 году на отхожие промыслы ушло 202 тысячи крестьян, в основном это было мужское населе­ние - именно такое количество пас­портов было выдано.

Какой образ рисовала вся демо­кратическая пресса в отношении бед­няка - лентяй, пропойца, не хотел и не умел работать. Получается, что в Ярославской губернии среди кресть­ян таковых было - каждый третий! Но в кого превращался любой справный хозяин, если у него градом побило посевы, заморозило ранними замо­розками лен, снесло наводнением за­готовленное сено? А градобития, ран­ние заморозки, наводнения в Ярослав­ской губернии (до строительства Ры­бинского водохранилища) были еже­годными. Об этом тоже есть сведения в земских справочниках-опросниках. Еще более тяжелые условия, по под­ворной переписи 1902 г., были в Ры­бинском уезде. Безлошадных кресть­янских хозяйств - 5073 двора (41%), с одной лошадью - 6691 двор (54%), с двумя - 374 двора (3,1%), с тремя и более - 68 дворов.

И вот далее я стану называть циф­ры, от которых должно стать стыдно тем, кто посмел называть крестьян- бедняков лентяями.

Вдумайся, читатель, в эти цифры. Без земельных наделов в Рыбинском уезде в 1902 году было 10% хозяйств, а не сеяли хлеб всего 7% хозяйств. Это же получается, что и безлошадные, и даже безнадельные крестьяне стара­лись посеять хлеб!? Следовательно, как минимум 3% крестьян арендова­ли чужую землю и работали на чужой лошади, чтоб только посеять хлеб. А 38% крестьян арендовали чужую ло­шадку, чтоб посеять хлеб на своих де­сятинах земли! И как после этого ка­кая-то оранжево-белоленточная либе­ральная сволочь смеет поганить сво­им языком трудягу-крестьянина, об­виняя его в лени?!

А дальнейшие цифры еще более укрепят вас, читатель, в мысли, что наше крестьянство вгрызалось в зе­мельку до последнего и работало до седьмого пота. В том же Рыбинском уезде сделали перепись о размерах за­севаемых наделов. Засевали: до одной десятины - 24% хозяйств, от 1 до 2 десятин - 33%, от 2 до 3 десятин - 19%, от 3 до 6 десятин - 12%.

А теперь попытаемся представить себе положение крестьянина без на­дела. За аренду земли он отдавал иног­да половину урожая. А за аренду чу­жой лошади? Что он мог отдать?! Толь­ко свой труд! И потому за чужую ло­шадку приходилось потрудиться в хо­зяйстве «крепкого хозяина». Выходит, с крестьянина драли три шкуры. Каков же был результат таких сверхнапря­женнейших усилий крестьянина? Что­бы выявить уровень обеспеченности хлебом в том же Рыбинском уезде, было обследовано 3339 хозяйств. Большинству крестьянских хозяйств выращенного на собственном наделе хлеба хватало на 7 месяцев, т.е. до Пас­хи. Получается, что у крестьянина и с наделом, и с собственной лошадкой хлеба тоже не хватало. И только 10% крестьян обходилось без покупного хлеба. Вот те самые «крепкие хозяе­ва». Но вот только ли своим трудом они пахали, сеяли, убирали? Не за про­сто так отдавались в наем наделы, от­давались в наем лошади. И не за про­сто так потом после Пасхи они ссужа­ли односельчан хлебом до нового уро­жая. Половина крестьян покупала хлеб, но покупала хлеб не на деньги, а за свой труд. Получается, что у крепкого хозяина батрачило как минимум пол­деревни, чтоб он был «крепким». Наш великий Чехов хорошо рассказал об этом в повести «В овраге».

Но у крепкого хозяина в действи­тельности батрачило больше, чем пол­деревни. Демократическая пресса ни­когда еще не называла цифру налогов с крестьянина за надел. А царские на­логи были поистине царскими. Как писал Михаил Павлович Чехов, инс­пектор Ярославской казенной палаты в течение 6 лет, брат великого Антона Павловича Чехова, крестьянин за де­сятину землю уплачивал налог в 1 рубль 97 копеек. Это при том, что до­ходность десятины (при благоприят­ных условиях) была вычислена в 4 руб­ля. (Кто там орет про огромные нало­ги при Советской власти?) Фактичес­ки половину урожая вынь да положь в царскую казну. Вот потому и не хвата­ло хлеба своего даже у тех хозяйств, у которых и надел свой, и своя лошадка были. И к кому же , опять-таки, пой­дет на поклон тот крестьянин-труже­ник, у которого хоть и лошадка есть, но и хлебца не хватает, да и налоги заплатить надо (подати, как тогда они именовались). Правильно, он на по­клон пойдет все к тому же «крепкому» хозяину. Так что про семь шкур с рус­ского мужика не зря говорилось в до­революционной прогрессивной сво­бодолюбивой прессе, каковая была до революции, в отличие от нынешних демократических времен.

С мужика драли именно семь шкур. А сейчас, читатель, вам вообще захочется дать в зубы всем демокра­тическим писакам про лентяя мужика: дворянин платил в царскую казну с десятины земли податей цельных... 2 копейки. Да-да, две копейки.

Так что те 3,1 % крестьянских хо­зяйств, коим и хлеба хватало, и лоша­док было больше чем надо, они были каплей в крестьянском море. Но они были очень устойчивы в экономичес­ком отношении. Зададимся вопросом а почему? А потому, что фактически это были коллективные хозяйства, но только батрацкого типа. В таких «креп­ких» хозяйствах трудилась за малым исключением почти вся деревня. За каждую арендованную десятину, за лошадку на пашню, за лошадку на убор­ку урожая, на перевозку дров, за хлеб от Пасхи до сентября, за ссуду на вып­лату податей. Так что товарными кре­стьянскими хозяйствами (что произ­водили хлеб не только для самообес­печения, но и на продажу) и до рево­люции были не фермерские, где тру­дится только семья крестьянина, а именно коллективные хозяйства бат­рацкого типа, а проще - кулацкие хо­зяйства.

И 90% крестьянских хозяйств Ярославской губернии хлеб не прода­вало, а наоборот, покупало у «креп­ких мужиков» иль у крупных земле­владельцев, что переводили свои быв­шие помещичьи усадьбы на капитали­стический лад - применяли наемный труд батраков.

Предвижу возражения, что Ярослав­ская губерния не показатель, т.к. нахо­дится в зоне рискованного земледелия. Но дело в том, что в зоне рискованно­го земледелия находилось 80% посев­ных площадей Российской империи. Обратимся к свидетельству смоленско­го помещика А.Н. Энгельгардта.

Смоленская губерния, где находи­лось имение Энгельгардта, имела бо­лее благоприятные условия для зем­леделия, но там уже с Рождества кре­ стьяне начинали покупать степной (привозной) хлеб или покупали хлеб у местных помещиков. К концу весны хлеб покупали все крестьяне. У кого же денег не было, а по состоянию здоровья не могли идти в батраки (сильная конкуренция на найм), шли в «кусочки» - так называлась сложившая­ся практика взаимопомощи в кресть­янском мире. И об этом Энгельгардт пишет в первом письме из деревни. Вот как там было «прекрасно» до ре­волюции: крестьянин, имевший свой надел и хозяйство, вынужден был идти побираться, чтоб не умереть с голоду. А.Н. Энгельгардт в журнале «Отече­ственные записки» напечатал 11 пи­сем «Из деревни», которые затем в течение 100 лет неоднократно пере­издавались отдельным изданием. В Ярославской областной библиотеке есть также отдельное издание «Пись­ма из деревни».

Письма А.Н. Энгельгардта со всей очевидностью показывали, куда кати­лась российская деревня в условиях ка­питализма - или к крупным кулацким хозяйствам, при полнос­тью бесправном батраке, или с тем же батраком к крупным помещичьим хо­зяйствам, поставленным на капиталистические рельсы. Фермерское хо­зяйство, где трудилась бы только семья фермера, перспективы в наших рос­сийских погодных услови­ях не имело. Оно рано или поздно превратилось бы в кулацкое хозяйство или разорилось бы. Кстати, именно из писем Энгель- гардта мы узнаем, что вы­ражение «кулак-кровосос» появилось после 1861 года, задолго до столы­пинских реформ, а во вре­мя реформ с 1900 года закрепилось повсеместно.

И главное - А.Н.Энгельгардт задол­го до первой революции и до нашей демократии разоблачил миф, что Рос­сия якобы продает за границу излиш­ний хлеб. Он на примерах своей сельс­кохозяйственной деятельности, наблю­дениях за бытом крестьян, видя всю тяжелую изнанку крестьянской тяжкой жизни, писал в статьях, что Россия про­дает за границу не излишний хлеб, а хлеб, который нужен России. Что из-за вывоза хлеба поднимаются внутренние цены на хлеб, мужик голодает, а в де­ревнях по этой причине высокая детс­кая смертность. И это мнение наибо­лее объективное, т.к. он, как помещик, казалось бы, был заинтересован в вы­соких ценах на хлеб, так как избыток произведенного хлеба продавал в пер­вую очередь окрестным крестьянам. Но, как настоящий патриот, радетель о на­родных нуждах, говорил правду о при­чинах вывоза хлеба: вывоз хлеба - это своекорыстие перекупщиков и их рав­нодушие к голодающему мужику. Си­туация сходная с сегодняшним выво­зом нефти, газа и электроэнергии из Российской Федерации.

Итогом пытливых наблюдений А.Н. Энгельгардта за крестьянской жизнью, а при этом он сам активно участвовал в сельскохозяйственном производстве, стали выводы о том, что крестьяне должны объединяться и трудиться на земле сообща - коо­перироваться.

Неудобная правда

«Письма из деревни» А.Н. Энгель­гардт писал на рубеже 19 и 20 веков. Но со своими взглядами он был не оди­нок. Начало 20 века ознаменовалось началом кооперативного движения в России, вопреки намерению царского правительства во главе со Столыпиным вырастить в деревне новый класс - ку­лаков, чтоб опираться именно на них, кровососов, чтоб он стал социальной опорой тогдашних реформаторов.

А теперь переходим к вопросу: а что прозевали ярославские власти зи­мой 2013 года? А вот что.

22 - 26 января 1913 года в Ярос­лавле состоялся первый съезд коопе­ративных учреждений Ярославской гу­бернии. Перед съездом был подго­товлен ряд справочных материалов. Один из них - «Указатель кооператив­ных организаций и сельскохозяйствен­ных обществ Ярославской губернии», год издания - 1912-й, имеется в крае­ведческом отделе областной библио­теки. Указатель дает такую картину ко­операции в Ярославской губернии к началу первого съезда : маслоделательные артели и сы­роварни - 33,

артели по переработке и сбыту су­шеных плодов и овощей - 13,

картофеле-крахмальные арте- ли-3,

сельскохозяйственные общества -50,

кредитно- и ссудно-сберегательные товарищества - 140,

волостные кассы - 13,

потребительские общества - 34,

контрольные общества - 4.

Апологеты фермерского пути раз­вития сельского хозяйства, хотя бес­перспективность этого пути уже дока­зана 20-летним опытом в условиях рос­сийского рискованного земледелия, тем не менее на разные лады продол­жают убеждать нынешнюю малообра­зованную молодежь, что предпринятая большевиками коллективизация сель­ского хозяйства была искусственным насаждением. И что крестьянин-де тя­нулся к единоличному ведению хозяй­ства. Поэтому из вышеперечисленного списка нас более всего интересуют сельскохозяйственные общества, где кооперация была наиболее полной. Эти общества с полным основанием мож­но назвать прообразами колхозов.

Чем же занимались сельскохозяй­ственные общества крестьян до рево­люции? Имеются печатные издания, которые анализировали деятельность таких объединений крестьян. Эти об­щества до революции занимались сле­дующими делами: снабжение своих членов ору­диями и материалами производства: создавались склады для продажи ма­шин, орудий, удобрений, создава­лись зерноочистительные пункты, их было 29, улучшение техники сельскохозяй­ственного полеводства, луговодства, в 21 обществе были заложены опыт­но-показательные участки, улучшение скотоводческого хо­зяйства своих членов: устройство случных и племенных пунктов, созда­вались контрольные союзы по вете­ринарному обслуживанию и наблюде­нию за скотом, сбыт и переработка произведен­ной в крестьянских хозяйствах продук­ции, устройство маслоделательных ар­телей, льноотделочных пунктов, кар- тофелетерочных заводов.

И агрономическое губернское со­вещание, признавая работу коопера­тивов делом огромной важности в эко­номическом благосостоянии, решило созвать первый съезд кооперативных учреждений в нашей губернии. От этого знаменательного события нам, потом­кам, остались «Труды первого съезда». Прочитайте в библиотеке, может, встретите знакомые фамилии. Мы в реформаторское время все более дво­рянскими фамилиями увлеклись, об их жизни рассказывают и исторические журналы, и газетные статьи. Но при этом забываем, что дворян в царской России было всего 5% населения. А настоящими делами в сельском хозяй­стве были заняты первопроходцы земств, кооперативного движения.

Нелли ЦАПУРИНА.

(Продолжение следует)